Неточные совпадения
— Одно из основных качеств русской интеллигенции — она всегда опаздывает думать. После того как рабочие Франции в 30-х и 70-х годах показали силу классового пролетарского самосознания, у нас все еще говорили и писали о том, как здоров труд крестьянина и как притупляет рост
разума фабричный труд, — говорил Кутузов, а за дверью весело звучал
голос Елены...
Она страдала за эти уродливости и от этих уродливостей, мешавших жить, чувствовала нередко цепи и готова бы была, ради правды, подать руку пылкому товарищу, другу, пожалуй мужу, наконец… чем бы он ни был для нее, — и идти на борьбу против старых врагов, стирать ложь, мести сор, освещать темные углы, смело, не слушая старых, разбитых
голосов, не только Тычковых, но и самой бабушки, там, где последняя безусловно опирается на старое, вопреки своему
разуму, — вывести, если можно, и ее на другую дорогу.
Что за хаос! Прудон, освобождаясь от всего, кроме
разума, хотел остаться не только мужем вроде Синей Бороды, но и французским националистом — с литературным шовинизмом и безграничной родительской властью, а потому вслед за крепкой, полной сил мыслью свободного человека слышится
голос свирепого старика, диктующего свое завещание и хотящего теперь сохранить своим детям ветхую храмину, которую он подкапывал всю жизнь.
«Воспользуемся же огромным преимуществом, в силу которого мы должны повиноваться только
голосу просвещенного
разума, сознательной воли».
— Господа! — сказал он дрожащим
голосом. — Там
Разумов дразнит Шишмарева — тот играть не может. Я хотел было его задушить, но я должен сегодня играть.
В этих народах
голос природы взял бы верх над
голосом человеческого
разума.
— Пусть будет свет и
разум! — произнес другой
голос, и на пороге показалась суровая фигура Зайончека.
— Хорошо-с. Значит, как желудок хочет есть, так нравственное чувство хочет, чтобы мы любили своих ближних. Так? Но естественная природа наша по себялюбию противится
голосу совести и
разума, и потому возникает много головоломных вопросов. К кому же мы должны обращаться за разрешением этих вопросов, если вы не велите ставить их на философскую почву?
Истинная жизнь, непризнанная, отринутая, стала предъявлять свои права; сколько ни отворачивались от нее, устремляясь в бесконечную даль, —
голос жизни был громок и родственен человеку, сердце и
разум откликнулись на него.
Я хотел, чтобы моя жена имела тон в обществе, то есть
голос звонкий, заглушающий всех так, чтобы из-за нее никто не говорил; имела бы столько рассудка, чтобы могла говорить беспрестанно, хоть целый день (по сему масштабу — говаривал домине Галушкинский — можно измерять количество
разума в человеке: глупый человек не может-де много говорить); имела бы вкус во всем, как в варенье, так и в солении, и знала бы тонкость в обращении с кормленою птицею; была бы тщательно воспитана, и потому была бы величественна как в объеме, так и в округлостях корпорации.
Лица их сияли
разумом и каким-то восполнившимся уже до спокойствия сознанием, но лица эти были веселы; в словах и
голосах этих людей звучала детская радость.
Всякий, худо ли, хорошо ли, старается судить сам, пускать в ход собственный
разум, и теперь самый обыкновенный читатель не затруднится отозваться, вовсе не с чужого
голоса, — что, например, «Свои собаки» Островского — бесцветны и не новы, «Первая любовь» Тургенева — пошлость, «Полемические красоты» Чернышевского — нахальны до неприличия, и т. п.
Больше, чем кто-либо другой, Достоевский знает, что
разуму и не дано собственными силами разрешать подобные вопросы;
разум может только передать сознанию ответы другого
голоса, лежащего глубже и сокровеннее.
— Да; я именно с этим пришла, — отвечал ей немножко грубоватый, но искренний
голос Форовой, — я давно жду и не дождусь этой благословенной минутки, когда он придет в такой
разум, чтоб я могла сказать ему: «прости меня, голубчик Андрюша, я была виновата пред тобою, сама хотела, чтобы ты женился на моей племяннице, ну а теперь каюсь тебе в этом и сама тебя прошу: брось ее, потому что Лариса не стоит путного человека».
Для философа, покорного лишь
голосу вселенского
разума, это человеческое требование не обязательно и воспринимается как неприятный шум.
— Я о деле говорю, — каким-то неестественным
голосом крикнула она, — оно мне дороже всего. Напрасно думаете, что я уж и на это права не имею и
разум настолько потеряла, что и об искусстве забыла. Оно для меня выше всего и, конечно, выше ваших личных интересов.
Мистика Индии вся безликая, не видит личности человеческой в ее метафизической самобытности и прибыльности для жизни самого Бога, она вся еще до откровения Человека в Боге, откровения лика через Сына Божьего [В «
Голосе Безмолвия» говорится: «Прежде чем
разум твоей души прозреет, зародыш личности должен быть разрушен» (с. 23).
— Девочка что-то больно кричала, как стали ее крестить, но потом росла себе пригожая и смышленая, только смаленька все задумывалась да образов боялась и ладану не любила. А как вошла в пору да в
разум, порассказал ей неведомо кто, как отец потерял молитву ее. С того дня ей попритчилось, и стала она кликать на разные
голоса. Вот ее-то, бедную, видели вы. Кажись, теперь нечистому недолго в ней сидеть. Помощь божья велика нам, грешным. А вы помните, други мои, слово дурное и хорошее не мимо идет.
Не звучит свободный, независимый, возвышающийся над борьбой интересов, над разъярением стихий
голос национальной совести, национального
разума, мысли-слова (логоса).